Проперций был, похоже, крутым перцем, поскольку, хоть и будучи плебейского рода, он сумел примкнуть к кругу друзей Мецената еще совсем молодым человеком. Тогда же в Риме, в возрасте 18 лет, он влюбляется в Цинтию и в результате до нас дошли три книги его любовных Элегий. Это очень любопытные и талантливые тексты, но порой, читая их, меня охватывает странный смех, поскольку Цинтия мне представляется иногда Аллой Борисовной, а юный Проперций Максимом Галкиным. Впрочем, Проперций любил ее безумно, несмотря на дикие сцены, которые она порой ему устраивала. Вот, к примеру, что пишет он в 8-й элегии…

… ввиду многочисленных оскорбленний, полученных от нее прямо в кровати, я решил проветриться на стороне. Некая Филлис живет у храма Дианы на Авентине: будучи трезвой, она не столь уж забавна, но стоит ей только выпить, как она становится очень милой. Другая девушка, Тейа, живет в лесах Капитолия: красивая девушка, которая, выпив слегка, уже не может удовлетвориться одним мужчиной. Я зову обеих, решив подсластить себе эту ночь и вновь обрести удовольствие с новыми женщинами.

На троих у нас одно ложе, на траве в стороне. Ты хочешь знать, как мы там расположились? Я был между ними…

Они пели, как для глухого, они обнажали свои груди, словно перед ними был слепой: как жаль, что я был один у ворот Ланувиума!

Вдруг заскрипели ворота и у входа послышался странный шум. Через мгновение, Цинтия вышибает дверь, ее волосы в беспорядке, но она прекрасна в своем гневе. Кубок выскользнул у меня из рук, вино не удержалось во рту и я побледнел.

Глаза ее мечут молнии, гнев просто переполняет ее. Она словно бросается на осажденный город.

В ярости она вцепляется острыми ногтями в лицо Филлис, в то время, как испуганная Тейа зовет на помощь.

Появляются факельщики, просыпаются соседи и весь квартал приходит в волнение в эту безумную ночь...

Тексты, содержащие эпизоды такого рода, намного ценнее, на мой взгляд, традиционного воспевания Прекрасной Дамы, что с успехом продемонстрировали, пришедшие на смену античным авторам трубадуры Средневековья. Есть, конечно, и у них блестящие авторы, но даже самый прекрасный образ самой Прекрасной Дамы, сложенный Бертраном де Борном из «запчастей», заимствованных им у лучших красавиц Европы, не сравнится с образом Цинтии, любимой женщины Проперция…