Дордже Пагмо в переводе с тибетского означает "Алмазная Свинья" и является богиней, воплощающейся каждый раз в монахине-настоятельнице монастыря Самдин. Ее часто изображают с головой свиньи, поскольку она умеет превращаться в это животное. ...
... я ехал всю ночь, без остановок, поскольку знал, что если остановлюсь на привал, то на лошадь мне больше не взобраться, просто не хватит сил. Я был болен и направлялся в монастырь Самдин, в котором, как мне сказали, имеются два превосходных лекаря. Мне хватило бы и одного, лишь бы он умел, как следует врачевать, - вяло подумал я, отправляясь в путь. С тех пор прошло восемь долгих часов. Силы мои были на исходе. Полчаса назад я проглотил последнюю таблетку и почувствовал себя немного лучше, но знал, что через два часа лихорадка вернется и реальный мир начнет растворяться в воображаемом.
В половине шестого я выехал к озеру Думо и теперь двигался по узкой тропинке, петлявшей по берегу среди валунов, похожих на великанов, вставших на колени и опустивших головы в мрачные воды озера. Около шести показался монастырь. Еще полчаса и я буду на месте. Интересно, как встретят меня монахини?... Надеюсь, цветами и музыкой... Красные цветы в долинах Юга... За весну еще красивей стали... Наломай побольше их для друга... И утешь меня в моей печали... И сама Дордже Пагмо в золотых одеждах выйдет мне навстречу с цветком лотоса в волосах, длинных, прямых и черных, как ночь... Это еще, что за тряпки?... Тут я тряхнул головой, отгоняя непрошенное видение, но оно не исчезло. На валуне, прямо передо мной, лежали желтая монашеская ряса, красный шелковый шарф и большое банное полотенце, словно ожидая хозяина, ушедшего поплескаться в бассейне. Я перевел вгляд на озеро и чуть не ахнул. В десяти метрах от берега в ледяных водах Думо купалась девушка.
Вот она замерла, видимо, почувствовав мой взгляд, повернула голову в мою сторону, взглянула на меня и медленно скрылась под водой. Я ждал. Через минуту она вынырнула, отдышалась и крикнула? - Проезжай! Ее руки непрерывно работали под водой, удерживая ее тело на поверхности озера.
Я отрицательно качнул головой и продолжал глазеть на нее, хотя и чувствовал, что лучше бы мне поспешить в монастырь, - таким слабым я себя ощущал.
- Проезжай! Уходи! - снова крикнула девушка. - Нет! Хочу посмотреть, как ты будешь одеваться! - крикнул я в ответ, хотя каждое слово отдавалось в висках тупой болью.
Тогда она снова скрылась под водой. Я усмехнулся. Чувствовал я себя совсем плохо, но пропускать такой спектакль не собирался. Проходили секунды... Я ждал... И дождался...
Со страшным плеском из глубин озера, подняв столб воды, всплыло розовато-черное животное и с шумом и фырканьем поплыло к берегу. Огромная свинья выбралась из воды прямо напротив валуна, отряхнулась и направилась ко мне, низко опустив голову. Но тут в глазах у меня потемнело и я рухнул вниз, прямо на острые камни...
...
Лекарей действительно оказалось двое, но меня врачевал один, тот что помоложе. Второй пришел всего один раз, чтобы посмотреть на странного белого человека, умеющего говорить по-тибетски. Он, собственно, и рассказал мне, что я был найден без сознания на берегу самой Дордже Пагмо, которая часто выходит на ранние утренние прогулки к озеру.
Через неделю я мог уже вставать и двигаться в пределах своей комнаты. Через две недели молодой лекарь позволил мне выходить во внутренний двор монастыря. Когда я окончательно окреп, настоятельница монастыря и моя спасительница, земное воплощение богини Дордже Пагмо удостоила меня своей аудиенцией. Слегка взволнованный, я вошел в покои богини и остановился по знаку, сопровождающей меня монахини, перед дверью, за которой находилась та, что родилась от слезы Авалокитешвары, когда тот оплакивал страдания мира. Ждать пришлось недолго, через три минуты дверь распахнулась и меня пригласили внутрь.
Не знаю уже, кого я ожидал там встретить, но когда я увидел перед собой молодую женщину лет двадцати семи с приятными, хотя и неправильными чертами лица, с прекрасными глазами, черными длинными волосами, зачесанными назад, и довольно светлым цветом лица, то рухнул перед ней на колени и попросил благословения. И когда ее тонкая рука легла мне на голову, когда я почувствовал ее легкие нервные пальцы на своей беспутной, бестолковой и такой беспризорной голове, то незнакомое мне до сих пор ощущение сладкой боли и счастья поднялось из каких-то невообразимых глубин моего "я" и наполнило целиком без остатка всю мою душу...
И когда ее тонкая рука легла мне на голову, когда я почувствовал ее легкие нервные пальцы на своей беспутной, бестолковой и такой беспризорной голове, то незнакомое мне до сих пор ощущение сладкой боли и счастья поднялось из каких-то невообразимых глубин моего "я" и наполнило целиком без остатка всю мою душу...
